Норов Николай Александрович (1768 -1847), женат на
Анне Васильевне Норовой (кн. Голицына). В семье Александра Семёновича и Авдотье Сергеевны Норовых родилось восемь детей. Из них второй сын, майор Николай Александрович Норов (27 мая 1768—1847) унаследовал имение в Дуровке.
У М. Д. Дмитриева в «Главы из воспоминаний моей жизни» находим изложение этой истории:

В Москве жил отставной майор Николай Александрович Норов, человек за пятьдесят от роду, имевший хорошее состояние, но запутавшийся в долгах и казенных и частных так, что его имения едва ли достаточно было на уплату. Сговорившись с одним искусником, Герцем, он сумел познакомиться со стариком князем Гагариным, богачом и скрягой, который боялся родных, как наследников, всех подозревал, ни к кому не имел доверенности и жил в своем большом доме в совершенном отчуждении от всех, кроме этого Герца, который был его фактотум (доверенное лицо исполнявшее поручения). К этому подозрительному скряге сумел Норов войти в доверенность.
Однажды, приехав к нему, он сказал, что был в Опекунском совете, где страшная давка народу, потому, что все берут свои капиталы. — «Отчего же это?» — спросил старик. — « Да все от этого нового указа! — отвечал Норов, — Велено платить вкладчикам только по два процента. Потому все берут свои деньги назад, а у Воспитательного дома скоро сумм недостанет! Как бы не быть всем банкрутами!» — Старик испугался, потому, что у него там лежала большая сумма денег. — А этого указа и не было: все это была выдумка Норова. Князь Гагарин спросил, однако, Герца, и тот подтвердил то же. Сам он не выезжал из дому; знакомых было мало, почти никого, а к Норову он имел уже большую доверенность. Ему поручил он взять оттуда, помнится, 270 тысяч и выдал, с надлежащей подписью, билет. Опекунский совет был, однако, так осторожен, что послал своего чиновника спросить князя Гагарина, точно ли он дал это поручение Норову. Он подтвердил и деньги были выданы. Но денег Норов не привозил ему.
Случилось в продолжении этих дней видеться с князем Гагариным вице-губернатору Ивану Семеновичу Храповицкому. Гагарин говорил ему, что тревожится получением денег. Храповицкий, встретившись с Норовым на третий день нового года в Благородном собрании, говорил ему об беспокойстве князя Гагарина, но тот отвечал, что он его успокоит.
Время проходило, а Гагарину некому было поручить справиться у Норова, потому что к нему только и был вхожодин Герц, который сам был участник в этой проделке, хотя и не явным, и тоже его успокаивал. Наконец слух об этом дошел до князя Дмитрия Владимировича, который послал князю Гагарину своего чиновника расспросить его и, увидя обман, велел произвести следствие. <->
Открылось вот что.
Норов утверждал, что привез деньги князю Гагарину на другой день Нового года, кроме сорока тысяч, которые он позволил ему взять взаймы. Об этих сорока тысячах князь и не спорил, но прочих не получал.
Этому противоречило свидетельство Храповицкого, который на третий день Нового года напомнил Норову о деньгах, и тот не говорил ему, что возвратил, а только обещал успокоить. Свидетелями были только жившие у князя Гагарина мальчик и мещанин Медведев. Оба видели Норова, приезжавшего действительно 2 января. Медведев стоял у дверей гостиной во все время посещения, и оба свидетельствовали, что не только денег, но и никаких бумаг Норов при них не отдавал.
Между тем между получением из Опекунского совета денег и началом следствия Норов переслал через почту гораздо более ста тысяч на уплату своих долгов, капитала и процентов. <->

Обман Норова было дело ясное и очевидное. Мы осудили его, по закону, как за фальшивый поступок и кражу, или присвоение чужой собственности. Палата тоже. Но сенат нашел это дело неясным и определил дать Норову очистительную присягу.  <->

Наконец Норов начал читать присягу длинную и ужасную, где, между прочим, говорил, что ежели клянется ложно, да будет часть его с Ананием Сапфирою, обманувших на серебре Апостолов и падших мертвыми, да будет часть его с Иудою, предавшем за серебряники Христра Спасителя, да не будет успеха и детям его!. — Один купец плакал навзрыд при присяге; мы трепетали! — А он ничего: прочитал бодро и поцеловал крест и Св. Евангелие, именно как стакан воды выпил. — А он действительно виновен и присягнул ложно; но он вышел прав, а князь Гагарин не получил своих денег.»

М. Д. Дмитриев  «Главы из воспоминаний моей жизни» М.; Новое литературное обозрение, 1998 год., стр. 296 — 299.