Между основными массивами писем, предыдущим, осени 1825 года и этим — с ноября 1826 по февраль 1827 прошел не просто год. Под залпы декабрьского восстания ушла александровская эпоха, сменилось царствование.
Два летних письма Марии Дмитриевны пунктирно намечают планы и чаяния семейства Ралль связанные с присутствием на августовской коронации нового монарха. Надеются воспользоваться случаем и подать просьбу на высочайшее имя. В чем она именно заключается из писем не ясно. Может быть связана с домом в Москве, который Федором Федоровичем куплен, но так и не передан ему в собственность. Либо, это давние, чуть ли не унаследованные еще от брата Николая, Римского-Корсакова, земельные хлопоты. А еще в их планах добиться нового назначения для брата, Федора-егерского, и перевода другого брата, Андрея, на Кавказ.
Из дальнейшего станет понятно, что братья свое получили: Федор-егерский принял полк, Андрей — 12 000 отряд прикрывающий персидскую границу, да и за дом московский наконец деньги вернули. А вот у Сережи Ралль дело по вступлению на дипломатическое поприще не выгорело. Понятно, что министру при потрясениях связанных с переменой царствования не до решений по судьбе мальчишки. Пришлось перестроиться на военную карьеру, оставив Московский университет идти учиться в Школу гвардейских подпрапорщиков.
Основной блок писем связан с осенне-зимней поездкой Федора Федоровича в Санкт-Петербург. Помимо прочих дел, он намерен навестить сыновей и присутствовать при производстве в офицеры Николеньки, а так же вместе с Федором Ильичем Ладыженским участвовать в торгах по откупам.
Чем кончится история с торгами из этого блока писем не ясно, они еще в будущем.
Зато очень даже понятно от чего производство Николеньки отложили на год. Формально придрались к тому, что слишком молодой. Но Мария Дмитриевна в большой тревоге. Читать дальше →